Варвара
Сотрясаясь всем телом, я стояла с закрытыми глазами и молилась, чтобы он отстранился. Такой огромный, пугающий до колик в животе и бешеного биения сердца мужчина нависал надо мной огромной скалой. Холодной и неотвратимой.
Игрушка. Я его игрушка? Точно, маньяк. Явно не все дома. Желает, чтобы слушалась и смиренно делала то, что скажет. Во мне росла злость, она помогала бороться с удушающим страхом. Я должна выкарабкаться из всего этого, обязана вернуться домой, к Тёме и мужу.
Если для этого нужно притвориться куклой, то придётся. Потому что никто мне не поможет. В этой глуши никого нет, связь не ловит. Да и на что она мне? Телефон умер в огромных лапищах чудовища. Я рискнула и проиграла.
Внизу живота ныло после его грязных прикосновений. Даже муж не позволял себе подобного обращения! Мне не хотелось думать о том, насколько умелыми были движения монстра, если эти руки, которыми мужчина легко может сломать мне шею, могут так нежно ласкать. Моё тело слабо отозвалось, и я ненавидела себя за это.
И его поцелуй, отбирающий воздух, высасывающий саму жизнь, стал откровением. Я и предположить не могла, что поцелуи могут быть такими… Злыми, вымораживающими, проводящими острую грань между удовольствием и болью.
Спокойно. Всё это защитная реакция в страшной ситуации. Все нервы в моём теле напряжены как натянутые струны. Лишь поэтому я так сильно реагирую. Мне не нравится боль, никогда не нравилась! И стокгольмский синдром – это не про меня.
Да, надо притвориться, постараться быть послушной. В разумных пределах. Выяснить, что этому чудовищу нужно. Возможно, подыграть ему. Расположить к себе и постараться убедить отпустить меня. Живой и желательно не сломанной.
«Как поступают со сломанными игрушками?»
Я медленно вдохнула и выпустила воздух из лёгких. Собравшись с духом, открыла веки и посмотрела в глаза своего мучителя. Сама мысль о том, что придётся кривить душой, была противна, но что я ещё могла? Слабая, одинокая, без связи с внешним миром?
Я не хотела стать сломанной игрушкой. И игрушкой тоже не желала быть. Но кто давал мне выбор?
Никто.
– Что я должна делать?
Голос прозвучал на удивление ровно, тон был деловым. Да, это сделка. С самой собой, своей совестью и телом. А цена – моя жизнь.
– Добровольно стать моей любовницей, – холодно отчеканил маньяк. Его шрамы вздулись от напряжения, перекосили рот. – Или…
Ублюдок замолчал, в светлых глазах прокрутилась вечность и моё поражение.
– Или я грохну твоего муженька, а ребёнка… – Быстро облизнул губы, как голодный хищник, и по-змеиному заулыбался. – Сына спрячу так, что ты никогда его не найдёшь. А потом всё равно будешь моей подстилкой…
Он отступил. Отпустил меня. Я будто лишилась опоры. После его страшных слов ноги подкосились, не желая держать меня. Я видела по холодному взгляду, что этот человек сделает то, чем угрожает, без малейшего сомнения.
Но почему? Что я ему такого сделала? Зачем он так? Может, избрал жертву и доводит её до самоубийства? Может, ему нравится видеть чужое страдание и как человек ломает себя и свои принципы?
Я медленно сползла спиной по стволу дерева и без сил села на землю.
Монстр сплюнул в сторону, потёр подбородок, тронул губами свои пальцы, что минуту назад мучили меня и, глубоко вдохнув, добавил:
– И будешь подстилкой, потому что сама не против. Все вы текучие сучки. – Он повернулся в профиль и договорил мрачно и тихо – пришлось прислушаться, чтобы разобрать: – Ты можешь уйти. Ловить тебя больше не собираюсь. Ещё за бабами не бегал. Жду в машине три минуты и уезжаю. Поверь, – он повернулся спиной, словно показывая, что не боится меня, – я окажусь у твоего дома раньше тебя.
И ушёл. Исчез в темноте. Шаги затихли, мрак окутал со всех сторон, будто на плечах сомкнулись лапы чудовища.
– Ублюдок, – прошептала я вслед.
Я права, этот страшный человек ненавидит женщин и мстит им, чтобы убедить себя в греховности каждой. Нет, той единственной, что когда-то обидела его. Возможно… Но других объяснений нет. И скорее всего, я случайная жертва. Просто оказалась не в том месте и не в то время. Или мне не повезло быть похожей на ту, что разбила его чёрное сердце.
Но всё это неважно.
Если я не буду играть по его правилам, пострадают мои близкие. Как смеет угрожать маленькому невинному ребёнку этот негодяй? У него совсем нет души! И от этого становилось ещё страшнее.
Стать любовницей такого монстра? Всё моё существо сопротивлялось. Но что я могла? Попытаться сбежать и обратиться в полицию? Успею ли я до того, как свершится самое страшное? Ублюдок не шутил, когда угрожал жизни моего мужа.
И потом… Найдут ли Тёму живым? У мальчика слабое здоровье!
Может, этот страшный человек, получив своё, отстанет от нас? Может, ему будет достаточно убедиться, что я такая же, как та, что обидела его? Как он сказал? Текучая…
Я передёрнула плечами и поморщилась. А потом сделала шаг. И ещё один. И так далее, шаг за шагом, хотя каждый давался с трудом. Ведь я шла не туда, куда рвалось моё сердце. Я торопилась вернуться в машину, пока похититель не уехал, бросив меня в лесу. Пока не совершил преступление.
Дрожащие руки не слушались, когда я пыталась открыть дверь машины, но тут щёлкнул замок. Она сама распахнулась, приглашая меня в добровольное рабство.
И я села. Не глядя на мужчину, обхватила себя руками. Надеюсь, не надо ничего говорить. Пусть делает что хотел, – сделаю вид, что кукла. Лишь бы беда не коснулась тех, кого люблю.